ОХОТА НА БЕЛОГО ТИГРА

или

как это могло быть...

А был ли «БЕЛЫЙ ТИГР»?

       Белый фашистский танк «ТИГР», быль или легенда?  Долгое время обростаемые невероятными подробностями россказни про него, можно было отнести к «солдатскому художественному творчеству», однако ущерб, наносимый молниеносными, чаще всего утренними, кинжальными налетами на наши позиции был вполне материален. Главное что отмечали все солдаты и офицеры, видевшие его – фашисткой танк, судя по силуэту, явно был какой-то вражеской новинкой. Еще всех сбивала с толку, раскраска танка… она была белой!

    Впервые о «нем» заговорили к лету 1943 года. О самих «Тиграх» известно было достаточно много, они появлялись то на одном, то на другом участке фронта и хотя массово немцы их пока не применяли, кроме попытки деблокады Паулюса под Сталинградом, силуэт вражеского Т-VI бойцы знали хорошо. «Белый» от них чем-то отличался. Однако ничего конкретного добиться от очевидцев не удавалось. Ясно было только почему он был «белым». По сути, «немец» в нарушении всех заведенных в танковых войсках Вермахта и в СС правил, носил на себе зимний камуфляж в летнее время. Собственно и не камуфляж то вовсе был, просто танк был вымазан чем-то белым, скорее всего известью, ибо строгого регламента нанесения зимнего камуфляжа у немцев не было, поэтому они обычно мазали броню белой известью. Так вот «белый Тигр» был вымазан именно белой известью… Только зачем?

      Сделано это было не для банального форса, а из чистых практических соображений –  как говорили опытные танкисты, зимний камуфляж, как, оказалось, хорошо подходил для внезапного нападения на цель из тумана, на утренней заре во время так называемой «свободной охоты».  Нанеся внезапный удар, немцы видимо, потом быстро смывали известь с танка, потому что поднятая штурмовая авиация ни разу не засекла его после налета. Искали «белый» вражеский танк…. и никогда его не находили. Мистика? Едва ли….  Танк был реален, при этом его экипаж умудрялся водить за нос не одну фронтовую разведку. Его действительно искали, о нем знали в Ставке, для его поимки была создана ни она спецгруппа армейских разведчиков, но все «мимо». Опытные «волкодавы» были уверены, что это не один танк и не один экипаж. Это целая танковая группа с хорошо продуманным прикрытием и очень серьезным командиром. Основная задача этой танковой группы немцев – разведка и свободная охота в нашей прифронтовой полосе.Немцами учитывался и психологический эффект, от чего обычно такие кинжальные выпады в советские тылы и нападения из засад, имели серьезный успех. Небольшая группа танков, обычно три, четыре, иногда с десантом, просачивались в тыл советским войскам по заранее подготовленным маршрутам и устраивали  в прифронтовом тылу заваруху, и так же быстро скрывались. Целью обычно были штабы, коммуникации, транспортные артерии. А если еще языка высокопоставленного захватят, то риск стоил свеч…

«Свободный охотник»

     Вообще у «фрийцев» разных родов войск было модным ходить в «свободную охоту» в советские тылы и командование Вермахта это поощряло. Сам, же по себе, «немец» вел себя  во время неожиданных нападений очень нагло, как будто его командир читал мысли неприятельских наводчиков, ибо запомнился он всем просто мистическим не желанием гореть. Расстреляв несколько советских танков «белый монстр» исчезал с поля боя оставляя сопровождающим его бронемашинам и паре средних T-IV или «Тигров» доделать его черно дело. Он никогда сам на «охоту» не выходил. Это была целая «стая».

     Поначалу я думал, что в основном на «свободной охоте» специализировались исключительно летчики, но оказалось это не совсем так. Чаще, конечно,охотились летчики, реже – танкисты. Правда в отличии от летчиков, танковых ассов способных на такие «охотничьи» рейды у немцев было относительно меньше, сказывались издержки боевой профессии сопряженные с высокой смертностью. Это со стороны кажется что танк, с его броней, это непреступная крепость, однако на поле боя, танк, это мишень для всех видов оружия, и ассами, там становились не отдельные личности как в истребительной авиации, а опытные танковые экипажи, от слаженной работы которых завесила жизнь всех, кто находился в боевой машине. Тренированный экипаж танка, стоил целого танкового батальона, при этом он успешно выполнял такие задачи, которые не могли выполнить даже очень крупные танковые группы.

           Что касается самого «белого тигра», то мы говорим о танке, чей экипаж наверняка был очень известный по ту сторону линии фронта. Да и танк было особенный, и по силуэту и даже по шуму двигателя – судя по свидетельствам очевидцев. В общем, машина необычная и скорее всего опытная или малосерийная. Не каждому такой танк доверят, но об этом позже.

     Как то один из механиков мне сказал – «Танки сами не воюют…. Воюют люди, даже если в них что-то вселилось»…

Неуязвимый враг

Камень против «Голиафа»

     Впервые, я увидел это «чудо» враждебной технической мысли  4 июля 1943 года, на южном фасе Курской дуги, когда немцы произвели крупную разведку боем — атаковал позиции охранения дивизий 6-й гвардейской армии. После удара авиации с воздуха и огневого налета артиллерии пошли в атаку танки и пехота. Весь день наши позиции штурмовали средние и тяжелые танки фашистов. То и дело на замаскированные позиции противотанковой артиллерии и самоходных орудий волнами шли Т-IV и «Пантеры», однако наткнувшись на прицельный огонь, откатывались обратно.

     Неожиданно с правого фланга на позиции 29-истребительно противотанковой бригады из белой мглы пороховых газов и дыма, выскочило несколько немецких «Тигров», первым шел танк с необычным окрасом брони – все стандартного «стального» серого цвета, а он как будто с зимы не перекрашивался. Пехоту немцев пулеметным огнем отсекли сразу, однако «Тигры» продолжали упорно рваться вперед. 

     Помню стоящий справа КВ, по-моему, это был единственный на этом участке тяжелый танк, который в этот момент хоть что-то мог сделать. Наша СУ-76М стоящая в капонире была просто мухобойкой против десятка динозавров, от которых, казалось, отскакивали снаряды. Хотелось кричать от бессилья. Мы, по-моему, уложили в головной вражескую машину три или даже четыре болванки, однако все они огненной молнией ушли от его брони в зенит.  Помню, командир кричал мне, что мы «мажем…»  хотя, я то понимал, что попадаю, но эффекта не было.

     Более удачно вел бой наш сосед справа. Закопанный по самую башню, тяжелый советский танк«Клим Ворошилов», наверно успел расстрелять почти весь свой боекомплект, наделав шороху в стройных рядах серых монстров.  Два «Тигра» замерли на опушке.  Скорее всего, снаряды из КВ повредили их ходовую, ибо ни один из них не горел… даже не дымился. У одного из замерших вражеских танков начали метаться черные фигуры фашистских танкистов, по ним тут же с наших позиций ударили и пулеметов, и немцы попрятались за танк. А вот он…  тот самый «Тигр» с зимним камуфляжем, упорно не хотел гореть и останавливаться. Мало того – в отличии от своих собратьев, он проявлял необычную прыть, необычно ровно, без особого надрыва урча двигателем, он каким то чудом умудрялся избегать снарядов. По белому монстру, который ворочался в белой пороховой мгле, уже сосредоточили огонь все, кто мог.  В конце концов, неуязвимый тигр скрылся у меня из поля зрения, а через минуту в том месте, где стоял КВ, взметнулся огненный шар взрыва, а рядом с ним вдруг мы увидели грязный белый борт фашисткой машины.

     - Сволочь, - заорал командир, потрясая кулаком в сторону немцев, - сейчас и нас накроет, ходу! – рявкнул он «мехводу» в ларингофон.

    СУ-шка буквально выпрыгнула из замаскированной позиции, сбрасывая с себя кустарник, который мы использовали вместо маскировочных сетей.  И тут я увидел «его» в 50 метрах перед собой…. Он двигался к нашей позиции, не видя нас за корпусом поверженного КВ, который в последний момент перед гибелью, попытался сменить позицию, поняв, что фашист заходит к нему с незащищенного капониром борта.

     - Стой! – опять закричал командир. Машина замерла.

     Я понял, что сейчас мы сделаем последний в своей жизни выстрел, и решил, что постараюсь сделать в этом фашистском«крокодиле» хотя бы одно серьезное отверстие.

     Как в замедленной съемке из-за горящего корпуса КВ показалась грязно-белая туша вражеского танка, я могу поклясться, что в прицел даже видел полет своего снаряда…. Медленно, как будто вокруг остановилось время, снаряд, вращаясь вкруг своей оси, вошел в борт монстра между катками, оставив четкий след, вогнув броню внутрь корпуса.  Брызнул сноп искр. «Тигр» поперхнулся, и, не останавливаясь, вдруг сменил траекторию движения и зигзагом стал уходить за бугор.  Вокруг него тут  же образовалась буря от поднятой в воздух взрывами земли, однако фашистская машина, проявив невиданную прыть, скрылась в пыли разрывов, внешне, практически неповрежденной….

     - Вперед! – сквозь звон в ушах, услышал я голос нашего командира. «Су-шка» рванула с места к ближайшему оврагу. Мы буквально влетели в него, вместе со взрывной волной тяжелого снаряда. В глазах и ушах песок. На лбу шишка. «Комбез» треснул под мышками, когда сыпались в яму. Однако несмотря ни на что – мы были живы и машина относительно цела.

     «Фрийцы», видимо очухавшись от «оплеухи», начали утюжить позиции бригады артиллерией. В том месте, где мы только что были, образовалась «лунная поверхность» окутанная пылью поднятой взрывами.  Мы же сели, в овраге основательно завалившись на один борт. Пока весь экипаж, отплевывая пыль, окапывался в грязи вокруг почти перевернувшейся самоходки, «мехвод» пытался «в раскачку» хоть как то поставить орудие на катки, но машина еще больше легла на борт. Думали, что уже и машину придется взрывать и отходить с позиций пешком, но немцы, почему-то больше в атаку не пошли. Тут я честно пожалел, что боевое отделение нашей самоходки было открыто сверху. Попади снаряды чуть ближе, экипаж полег бы побитый осколками от внутренних рикошетов в боевом отделении. Мне как то «мехвод» перед боем говорил в полушутку, видать, пугая, что нам, пушкарям учится не стрелять, а быстро выпрыгивать из самоходки.

     Мол, в случае чего, успеем быстро покинуть танк – выживем. Но в данном случае я бы с ним поспорил, зачем учится воевать на самоходке, если нужно ее быстр покидать? Врага нужно уметь бить, а не бегать. Хотя слышал бензиновые моторы, такие как на нашей СУ-76М горели очень хорошо. Только после формирования бригады, наша рота потеряла на марше к фронту две Су-кшки из-за пожара в двигателе. Одну успели потушить сразу, другая выгорела полностью, благо шли в походном положении без боезапаса. Я себе представляю, что бы было, если бы рванул боекомплект. И хоть машины были новые, наши полковые технари уже матерились, на чем свет стоит, про себя называя новую самоходку «сукой». В двух, парой установленных 4-тактных карбюраторных двигателей ГАЗ-202 мощностью 70 л. с. СУ-шек, что тот постоянно ломалось. Причем, по словам тех же технарей, что-то постоянно то же, от чего наши командиры уже устали писать раппорта в вышестоящий штаб, указывая на «некоторые недоработки» в силовой установке самоходного орудия… Вы представляете выслушать все это в течении трех часов ремонта да еще с матом от полковых слесарей-ремонтников? А вот мне приходилось… уши вяли.

     Да и дивизионная пушечка ЗиС-3, прикрученная наспех, на базу от легкого танка, хоть и могла поджечь недавнюю новинку фашистского зверинца –  средний танк «Пантеру», «Тигры» нашей пушечке были явно не по зубам. Про броневую защиту можно было молчать. Я как раз сегодня это оценил, летая по боевому отделению, когда катились в овраг после взрыва. Я еще раньше оценил, что броня была явно недостаточна, и сидя в боевом отделении скорее каску нужно было одевать, нежели шлемофон, правда командир – человек опытный, начавший войну на западной границе, утверждал, что если бы у него была такая самоходка, тогда в 1941-м, не пришлось бы отступать. Ему виднее…

     Бой шел до самой темноты,  и только когда смерклось, нам удалось при помощи другого танка вытащить свою СУ-шку из оврага, куда мы закатились после взрыва. 

     Ротный орал на командира и грозил ему трибуналом, за то, что орудие вышло из боя и увязло в канаве. Правда потом, накричавшись,он сухо поблагодарил за сохраненную машину и еще раз переспросил, куда я попал этому «Тигру».  Как оказалось, по вражеской машине вели огонь не только мы, однако, по мнению командования наблюдавшего за боем с КП - только нам удалось отогнать эту неуязвимую гору брони от своих позиций. Похоже, удар в борт снарядом для экипажа «Тигра» был достаточно весомым аргументом, что бы отойти на исходные позиции. Я даже себе представил, что должен был чувствовать экипаж танка, получившего 76,2-миллимитровую бронебойную болванку в корпус с 50 метров. Пробить не пробили – но постучались хорошо. До звона в ушах.

      Только вот окончательный счет по итогам боя оказался не в нашу пользу – немцы, на нашем участке потеряв всего несколько машин, по сути,ополовинили нашу бригаду, кое-где прорвав  наши позиции. И только появление нашей авиации и темнота не дали фашистам развить своей успех.  Кстати как потом выяснилось, что те, два подбитых «Тигра» немцы в темноте утащили на свои позиции. Надеюсь, что этот металлолом они так и не успели реанимировать до начала основной фазы сражения, потому что, где-то в 22 часа в том месте за холмом, где активно урчали фашистские моторы, за нашей спиной вспыхнуло зарево. Нашу самоходку в тот момент тащили на прицепе, по дороге, на новую позицию американским «лендлизовским» М4 «шерманом» без башни, приспособленным технарями под «техничку». Технари говорили, что этому «шерману» пару месяцев назад оторвало башню во время бомбежки, на узловой станции. Башню вернуть на место не удалось из-за уничтоженного механизма поворота, не было у них в тот момент надлежащего оборудования, и запасных частей. Так он достался новехонький технарям, превратившись из танка в трактор-тягач. Именно это заморское чудо, и приехало нас вытаскивать из ямы.

     Наш «мехвод» ефрейтор-литовец, ругаясь про себя на своем родном языке, пояснял, что мы, дескать, когда упали в овраг, что-то сломали в двигателе. Командир, же будучи человеком справедливым, отметил, что сломал в машине, что-то он – механик водитель, весь экипаж же, из машины при падении выпал через борт, чуть лбы не порасшибали, так что чуть, что отвечать ему. В свою очередь механик, сержант Семен Волков, прибывший в разгар спора, полазив под броней, сообщил, перемежая технические термины классическим русским «трехэтажным» матом, что, в двигателе, оборвано. Что-то очень важное, и необходимо оттащить машину к тому месту, где это «что-то» у них есть в запасе, и это можно устранить за 15 минут. Дескать, пусть командир не кипятится, ибо он не один с такой проблемой, та том инцидент был исчерпан. Так мы и поехали с комфортом… на привязи за американцем, причем «задом на перед».

Байки механика.

Как советские танкисты два немецких танка в плен брали…

     Пока нашу Су-шку тащили на тросе по дороге, сержант Волков, подстелив под себя шинель, по-хозяйски устроился в боевом отделении нашей самоходки, и всю дорогу в нарушении субординации стрелял у командира махорку, при этом травил различные солдатские байки. Наблюдая как, надсадно надрывая двигатель нас, тащил по пересеченке «шерман», он вдруг вспомнил байку, которую ему в свою очередь рассказал один из танкистов из соседнего полка.

     Дело было в 1941 году. Во встречного танкового боя, в стройные ряды немецкой танковой колонны идущей на марше, ворвался один единственный КВ-1. Расстреляв на ходу несколько танков противника, КВ стал давить автомобили и бронемашины немцев прямо на дороге. В горячке боя, механик водитель нашего танка, пошел на таран с немецким средним танком Pz-IV. Понятное дело наш танк тяжелее… он буквально втоптал немца в землю, от чего фашистская машина вспыхнула и взорвалась, однако при ударе и взрыве контузию получил экипаж КВ-1, а двигатель нашего танка заглох.

     Пока экипаж приходил в себя, немцы очухались, и начали обстреливать замерший на дороге КВ. Только вот незадача – ничего такого, что могло бы пробить броню тяжелого советского танка, у фашистов не нашлось. Зато они знатно очистили его броню от разного навесного оборудования, сбитого попаданием рикошетирующих снарядов. В общем, улетели за борт и инструментальные ящики и ЗИП и все другое, что было прикручено к броне, однако танк стоял неподверженный, продолжая огрызаться огнем пушки и пулеметов. Пока экипаж сражался, механик-водитель пытался разобраться, почему не заводится двигатель. Вскоре экипаж расстрелял боекомплект и стал подумывать, как подрывать машину и прорываться к своим. Немцы в свою очередь поняли, что «русскому танку» нечем стрелять, и уже не боясь, окружили машину, и стали предлагать сдаться. Понятное дело, экипаж сдаваться не желал, посылая немцев через закрытые люки далеко по-русски, куда-то в направлении Сибири.

       «Фрийцам» это не понравилось, и они решили достать наглых русских танкистов с помощью инструментов или взрывчатки, однако на месте, и того, и другого, у них не нашлось, зато нашлось пару уцелевших танков Т-IV. Сначала запрягли один, но сдвинуть с места он русский танк не смог – хитрый советский «мехвод» поставил рычаг «на передачу», тогда подогнали второй T-IV. Понятное дело оба они таки сдвинули КВ с места… правда сдвинув его, они помогли двигателю КВ запуститься так сказать «с толкача». И тут оживший КВ, вдруг рванул тросы и потащил два средних немецких танка за собой по дороге. Немцы открыли ураганный огонь, но тщетно. Советский танк упорно тащил двух немцев к своим позициям. В конце концов, поняв, что сейчас их завезут «не туда» из немецких танков убежали экипажи. При этом с советских позиций увидев как свой, танк волочет за собой два немецких, открыли отсекающий огонь. Так вот экипаж одного КВ-1, не выходя из машины, взял в плен два немецких средних танка, притащив их с немецких позиций.

     Все кто был в боевом отделении СУ, услышав байку, грохнули раскатистым смехом, от чего на «шермане» решили, что крикнули «стоп» и сбросили ход.

     - Че нужно? – перекрикивая шум двигателя, забеспокоился один из механиков на «шермане».

     - Тащи давай! – махнул рукой на него сержант Волков.

     Механик пожал плечами и скрылся в недрах «американца». Трос натянулся и нашу самоходку опять поволокли по грунтовке.

        После того как нас дотащили до ремонтной площадки выяснилась еще одна неприятность. На нашей машине большим осколком сделало вмятину на накатнике, и стрелять из орудия было невозможно. Надо было менять противооткатные устройства, но запасных как раз не было. И тут один из ребят в бригаде ремонтников вспомнил, что на дороге, по которой нас тащили, стояла подбитая самоходка, еще не оттянутая на ремонтный пункт. Волков немедленно принял решение и через два часа был возле нашей машины со снятым накатником. Остальное было делом ловкости ремонтных рук, и мы снова могли вернуться на огневые позиции.

     Нужно отдать должное ребятам - слаженная и умелая работа вспомогательных служб нашего дивизиона была нашим отличным помощником в решении боевых задач. Эти незаметные труженики нашего самого «ближнего тыла» были всегда рядом с нами, делили с нами радость наших успехов в бою и горечь утрат. Они также лежали порой во время артобстрелов под самоходками и рядом с нами, с ключами в руках, торопились побыстрее восстановить искалеченную боевую машину. Низкий поклон им за их героический труд.

Отмечен «БЕЛЫМ ТИГРОМ»

или

Солдатская легенда про полностью сгоревшего, но выжившего танкиста.

     На рассвете 5 июля советская артиллерия накрыла немецкие позиции в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий. Так началась знаменитое сражение на Курской Дуге. Как потом рассказывал наш старшина, около 600 орудий и минометов произвели пятиминутный огневой налет в районе между Белгородом и Томаровкой, по тому месту, где был слышен шум вражеских моторов.  Канонада продолжалась полчаса. Зарево от взрывов и пожаров подсветило небо, ярче, чем восход.Враг, изготовившийся к атаке, был рассеян артналетом и понес значительные потери в живой силе и технике. Только в 6 ч. фашистам удалось развернуть наступление. 7-10 июля были наиболее тяжелые бои, в гуще которых оказалась и наша рота самоходных противотанковых орудий. Тогда то, я увидел «белого Тигра» второй раз.

     Многие советские танкисты в те дни стали героями, и очень много стали героями посмертно. Я видел с нашей огневой позиции, как горела Т-34 знакомого мне наглядно

Лейтенанта, по-моему по фамилии Высоцкий. Что плохо, мы ему не могли ни помочь, ни прикрыть его. Его машина была слишком далеко от наших самоходок, а вражеские танки, которые атаковали его Т-34, были закрыты от нас дымом. Видимо поэтому мы не увидели со своей позиции тот самый «белый» Тигр, который атаковал советские 34-ки с фланга.

      В танк лейтенанта Высоцкого пришло сразу два попадания, однако машина продолжала двигаться. Он уже подбил один из «Тигров» и собирался добить фашиста вторым выстрелом, но тут из дыма сражения вынырнул тот самый «белый Тигр» и сходу поджог Т-34 Высоцкого. Машина вспыхнула. Фашист развернул орудие, выискивая новую жертву,  но тут, 34-ка двинулась и, развернув пушку, выстрелила в  белого монстра. Снаряд, чиркнув по белой броне, поднял пыль  рядом с танком врага.  Не ожидав такого поворота событий, белый монстр рванул вперед, уходя с линии обстрела. И тут справа появился еще один «Тигр». Он сходу попал в горящий Т-34, и машина лейтенанта Высоцкого еще раз остановилась. Открылись люки, и из пылающего танка выпрыгнуло два наших танкиста.  Мы ждали, что машину покинут все члены экипажа, но командир и механик-водитель так и не появлялись.  Как потом оказалось, командир танка лейтенант Высоцкий, высадив из горящей машины двух раненных членов экипажа, повел свою пылающую 34-ку прямо на ближайший «Тигр».  Немцы не ожидали «повторной реинкарнации» советского танка. Выкрашенный белой известью «Тигр» выстрелил, советская машина подпрыгнула от попадания, но Т-34 продолжала сближаться, и тут неожиданно для немцев, советская машина пошла на таран. Видимо водитель-механик белого монстра понял, что сейчас будет столкновение, и вражеский танк, как будто прыгнув вперед, укрылся за другим Т-VI «Тигр». Брызнули языки пламени. Грохнул взрыв.

     При столкновении Т-34 со вторым фашистским танком, детонировал боекомплект. Оба танка – советский и немецкий  вспыхнули как бенгальские свечи. Горящий «Тигр» пятясь назад, рухнул в канаву, и из него стали выпрыгивать черные силуэты эсесовцев из дивизии «ДасРайх».

     Остальные вражеские машины попятились назад. Видимо такого отчаянного поступка русского танкиста «фрийцы» не ожидали. Через долгие годы, оставшийся в живых в этом таране, командир фашистского танка – «шар-фюрер» СС Ленц, написал мемуары, которые мне давали читать знакомые немцы из ГДР. Он описал очень похожий случай. Читая эту историю, я тут же вспомнил тот эпизод с тараном, связав те два случая в единую картину. Фашист вспоминал с ужасом подробности того боя, в очередной раз подчеркивая тот психологический эффект который возымел таран советского танка на танкистов из дивизии «Дас-Райх». Их атака тогда захлебнулась. Хотя реально они прочти, прорвались в обход наших позиций. А это было бы катастрофой.

     Собственно то, что немцы тогда струхнули, и говорит тот факт, что СС-овские «ТИГРы», беспокойно урча, развернулись и вышли из боя. Следом за своими серыми собратьями в пыли растворился и белый монстр, так и не приблизившись к нашей позиции на расстояние прямого выстрела. Позже «его» видели на других участках сражения, но никто не мог похвастаться тем, что хоть раз попал в него. Вражеский танк был, какой то заговоренный, а среди сгоревших машин доставшихся нашим, его так и не могли найти… хотя очень уж искали. Немцы вообще народ ушлый – старались свои танки, и в особенности ТИГРы, утащить обратно на свои позиции, так что, несмотря на множество сообщений о попаданиях в «белого Тигра», не факт что его вообще подбили, а если подбили, то об этом мы так и не узнали. Да и времени, искать, особо и не было. Собственно потрепали немцы нас тогда очень знатно. Пришлось срочно отходить на новый рубеж, и опять копать, оборудовать новые позиции, маскировать свои САУ.

     Уже потом, из уст технарей, которые что-то «шаманили» с подвеской нашего САУ, я услышал историю, о том, как из сгоревшей в том бою с тиграми тридцатьчетверки извлекли живого, но сильно обгоревшего танкиста. Та ли, это была Т-34 что таранила «Тигр» или другая никто не знает. Экипажа в танке не было – был только один механик-водитель. На нем сгорела практически вся одежда, а сам он превратился в оплавленную головешку, но каким-то чудом выжил. Говорят, когда его вытаскивали санитары, он бредил, о каком-то «белом» танке, который его сжег. Потом, уже, говорили, что следы этого танкиста затерялись по госпиталям, и был ли это выживший в таране лейтенант Высоцкий, или другой танкист, никто так и не узнает, ибо технари трепались, что у бойца напрочь отшибло память. Правда, вроде бы, ходили потом слухи, что после долгого излечения чудом выживший танкист, получивший 90%  ожога всего тела, восстановился и вернулся в строй, но это было уже не на нашем участке фронта, и уж точно не под своей настоящей фамилией, которую не помнил. Наверняка это была, какая то очередная байка, ибо наш полковой фельдшер по этому поводу скептических хмыкал, заявляя, что никогда про такие феномены не слышал и это с медицинской точки зрения невозможно.

1000 рублей за голову «ТИГРА»

Каждому по способностям, каждому по труду…

     В итоге боев 7 июля гитлеровцам не удалось прорвать оборону 1-й танковой армии. Когда день подошел к концу, стало ясно, что 31-й танковый корпус выполнил поставленную ему задачу. Он задержал продвижение сильной танковой группировки врага, не допустил прорыва его в тыл армии и выхода к Обояни. Но в центре боевых порядков 6-й гвардейской армии противник продвинулся более чем на 12 км и узким клином вышел к тыловому рубежу обороны. Немецкая мотопехота приблизилась вплотную к КП бригады, и что бы избежать захвата штаба – охранению пришлось вступить в бой. Дошло чуть ли не до рукопашной, но отбились.

Ночью поступило сообщение из штаба армии о том, что с утра 8 июля фронт готовит контрудар. В нем должна участвовать и 1-я танковая армия. 31-му танковому корпусу, усиленному нашей 29-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой и 1244-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком, предстояло совместно с 51-й гвардейской стрелковой дивизией прочно удерживать рубеж высота 249, Малые Маячки, Грезное.

     Особенно трудной была эта короткая июльская ночь для командования, штабов, служб корпуса и бригад. Требовалось связаться с командирами и штабами приданных частей и 51-й гвардейской стрелковой дивизии, узнать их местонахождение, согласовать вопросы взаимодействия. Офицеры штаба носились с позиции на позицию, уточнялись потери, количество подбитой фашисткой техники. На нашу машину тогда записали один уничтоженный вражеский танк. Командир меня долго хвалил за меткость - как, никак, заработали мы на том сожжённом немце,  на экипаж премиальные.

     Собственно личный счет уничтоженной фашисткой техники велся не просто так, именно поэтому каждый факт уничтожения вражеского танка или бронемашины проверялся и перепроверялся. Дело в том, что итогам боев, экипажам начислялись так называемые «дополнительные выплаты», то есть к довольствию, которое даже в самые тяжелые военные годы выплачивалось исправно, добавлялись премиальные за каждую уничтоженную единицу техники противника. «Тигр» и прочие представители фашистского зверинца оценивались в 1000 рублей. Я не знаю, по какому критерию оценивался ущерб, нанесенный нашими самоходчиками, но это было хорошим подспорьем для любого бойца.  Говорят, летчики за каждый сбитый самолет в зависимости от типа тоже получали 10000 рублей, а моряки за потопленный вражеский корабль, например миноносец аж 10000 рублей! Интересно сколько же они получили бы за потопленный линкор?

     В соответствии с приказом Наркома от 24 июня 1943 года за № 0387 «танковая» премия распределялась следующим образом – из 1000 премиальных рублей, командиру и механику-водителю выплачивалось по 500 рублей, остальным членам экипажа по 200. В нашем случае у нас «самоходчиков» свой финансовый расклад - по 500 рублей наводчик и командир, по 200 рублей — остальной состав орудийного расчёта.

     Зачем на передовой деньги? Действительно…. Зачем? Я обычно всей суммы никогда не видел. Ее перечисляли по месту призыва на счет в Госбанке. Периодически народ собирался и дела взнос в Фонд обороны. Каждое такое мероприятие проводилось помпезно, в присутствии отцов командиров – Все для фронта, все для победы.

Офицеры же большую часть своих денег перечисляли родным в тыл. Для этого родственникам выдавались специальные денежные аттестаты, по которым они получали деньги в райвоенкоматах.

     Впрочем, кое-что оставалось и на карманные расходы. Как бы это странно ни звучало, но деньги на фронте имели определённый вес. Дело в том, что на передовой за воинскими частями следовали передвижные лавки «Военторга». Ассортимент автолавок и цены были строго регламентированы. Так что не разгуляешься. Но можно было все же кое что достать. Большое распространение на фронте получила «посылочная» форма торговли. Посылки комплектовались товарами повышенного спроса с фиксированной ценой, и руководство «Военторга» делало всё, чтобы такие посылки мог получить каждый боец. Так что как в той песне – «…и почтальон сойдет сума, разыскивая нас….» (с).

     Самое ценное из всего этого передвижного сервиса были фотомастерские, сапожники и цирюльники. Фотограф вообще был нарасхват. Так что когда он приходил в расположение роты, все скидывались на фотографии, менялись кителями, что бы выглядеть на фотографии почище, и посолиднее. Фото на память – это было для всех событием… тем более что ребята понимали, каждая такая фотка могла быть последней, поэтому ходило суеверие, перед боем у танка или самоходки не фотографироваться…. Причем в приметы начинали верить даже отпетые материалисты. Политрук поначалу пытался с этим бороться, но потом быстро понял, что лучше не расстраивать самоходчиков перед боем, и потом уже смотрел на все наши «забобоны» сквозь пальцы.

     В бригадах тем временем укрепляли занимаемые позиции, подводили итоги дневного боя, вели разведку. Механики эвакуировали и ремонтировали подбитые боевые машины, дозаправлялись боеприпасами, горючим и смазочными материалами. По местам недавних боев сновали БРЭМы – бронированные ремонтно-эвакуационные машины. По сути тот же Т-34 только без башни с кузовом от грузовика.

     А один БРЭМ тоже на базе Т-34, был трофейный – он выделялся среди других машин ремонтно-эксплуатационной бригады тем, что имел закрепленный на корпусе кран с хорошей немецкой лебедкой и надежным тросом. Фашисты, захватив наш танк, переоборудовали его в БРЭМ, используя его для эвакуации и ремонта своих танков. Как то ночью немцы попытались оттащить с передовой подбитую трехосную бронемашину, около которой наши разведчики устроили засаду – повязали немецких механиков, за одно и технику прихватили. Пока на переднем крае у немцев спохватились и открыли ураганный огонь, БРЭМ с разведротой в кузове и пленными уже был за линией наших окопов. Теперь побывавший в плену танк, трудится опять на своих, правда не в бою, но делает, тоже, не маловажную боевую работу. Кстати трофейной техники и у нас было достаточно – в соседней роте было несколько САУ на базе трофейных танков Т-IV, немецкая башня с куцей пушкой снята, а вместо нее установлен лафет с 85 мм орудием. Этакая самоходка «по бедности». Но ничего – они свою задачу выполняли, даром, что движки бензиновые и к нашему бензину «долго привыкали».  Вообще в частях трофейную технику особо не жаловали, относились за редким исключением как к металлолому, причем как в прямом, так и в переносном смысле.  Хотя, потом я  даже слышал, что где то на нашем участке фронта была целая танковая рота, состоящая из восстанвленных вражеских танков Т-IV. Хотелось бы хоть раз взглянуть на прирученных монстров из вражеского зверинца и порадоваться красным звездам на их бортах, однако на глаза эта рота так и не попалась.

     На позициях появилась полевая кухня. Люди, получили возможность плотно поесть. А механики продолжали копошиться на передовой. Немного глубже в тыл, где располагался штаб дивизии, у политического отдела была большая землянка-клуб. Там демонстрировались кинофильмы, выступали с концертами артисты, которые приезжали к нам на плацдарм, выступала наша фронтовая самодеятельность, проводились другие мероприятия. Но бывать нам в ней приходилось редко. Во-первых, не хотелось поздно через лес возвращаться к своему расположению. Во-вторых, у нас не выкраивалось время, потому что стояли мы на танкоопасном направлении и ослаблять внимание просто не имели права. Так за все время только и видели два кинофильма.

     Но скучать мы не скучали — доморощенных артистов у нас своих хватало. Особым вниманием пользовался тот самый сержант из роты технарей Семен Волков, который нас развлекал во время буксировки. Он был начинен всякого рода историями, рассказывал так уморительно и забавно, не хуже любого артиста. Вокруг него всегда собиралось много ребят, и хохот не умолкал. А если вкупе с гармошкой, то получалось не хуже, чем в именитом театре. Нельзя без улыбки вспоминать эти прекрасные минуты нашего фронтового отдыха.

     Механики вкалывали как черти. Причем, как говорили мне сами чумазые технари, очередной раз перекуривая у разбросанных траков, Родина их труд оценивала как по способностям, так и по результату – за каждый эвакуированный и восстановленный танк, им тоже полагались определенное денежное вознаграждение. Я даже не знал, но уже с  1942 года в соответствии с приказом Наркома № 0357 устанавливалась денежная награда бойцам, сумевшим эвакуировать выведенный из строя танк с территории противника. За танк КВ платили 5000 рублей, Т-34 «стоил» 2000 рублей, Т-60 и Т-70 — 500 рублей. Параллельно были введены премии за быстрый и качественный ремонт вооружения, а также сдачу уничтоженных советских и немецких танков и другой техники в металлолом. Так что у ребят было серьезное подспорье и мотивация ползать по нейтральной полосе за подбитыми машинами.

     У технарей как у настоящих разведчиков даже шик был особый – вытянуть с передовой фашистский танк. Это при учете, что немцы тоже старались делать то же самое. Не редко приходилось даже повоевать за подбитую машину с вражескими «конкурентами». Эвакуированная с поля боя вражеская машина, особенно из числа новых – повод крутить дырку на гимнастёрке под орден. Поэтому у технарей была своя охота за «тиграми», при этом за «белого зверя» командиры обещали сразу «Красного Знамени». Поэтому хлопцы то ли в шутку, то ли в серьез, орудуя струбцинами и молотом, просили, что бы мы пушкари, постарались как увидим «его» в очередной раз, подбить для них столь ценную «дичь». А там они его уже как то вытащат.

     Правда, немцы старались свой «новодел» вытаскивать в первую очередь. Вообще у них было налажена эвакуация своей техники на высоте. Что-то утащить из под носа у фрийцев, было действительно удачей.

К утру корпус снова был готов к бою. Противник тоже интенсивно использовал ночь в целях перегруппировки войск, вывода их на исходные позиции для наступления.

     Разведчики корпуса добыли «языка» из танковой дивизии СС «Мертвая голова» и захватили бронетранспортер с солдатами из танковой дивизии СС «Адольф Гитлер». Полученные сведения давали основание командиру и штабу корпуса предположить, что усиление на этом участке фронта дивизий 48-го танкового корпуса танковыми дивизиями 2-го танкового корпуса СС. В разведотделе корпуса предположили, что необычный танк входит в состав одного из этих элитных фашистских танковых подразделений и засаду на него делать нужно именно на этом участке. Началась целенаправленная охота на «белого тигра».

     Из опыта прошедших боев, мы уже убедились, что «белый ТИГР» появляется на самых наиболее важных направлениях прорыва, поэтому разведчики из разведодела дивизии особо инструктировали командиров экипажей на предмет распознания и уничтожения этой вражеской машины. В штабе считали, что немцы испытывают в полевых условиях какой-то особый предсерийный танк, очень сильно хотели ознакомиться с его «останками». Командирам рот выдали бумагу с примерным силуэтом этого танка, где были указаны возможные уязвимые места вражеской машины. Если его не брали наши снаряды, то толщина брони этого танка должна была быть, где-то миллиметров 100 или даже больше. При таком весе, и объеме бронирования, фашистский танк должен был быть, менее подвижным, однако даже на фоне уже известных нам Т-VI, этот танк отличался по многим показателям. Позже среди бойцов ходили слухи, что у немцев появился какой-то новый особенный и неуязвимый танк, что несколько подрывало моральный дух советских воинов. Агитационная работа политработников среди личного состава мало, чем помогала. Масло в огонь подливали пленные немецкие танкисты, которые помимо того, что ничего не знали о новом танке, все же несли какую-то ахинею про «секретное оружие великого фюрера».  История с этим фашистским танком дошла до самой Москвы, теперь его ловили на уровне разведок армий и соединений, но хитрый танк как-то не желал попадать в засаду, то и дело, появляясь там, где его не ждали.

Засада на зверя

     В конце июля, нашу «самоходку» включили в состав особой маневровой противотанковой группы и передали в подчинение разведотделу дивизии.  К этому времени у немцев вовсю практиковалась «новая мода» - хождение по нашим тылам небольшими разведывательно-диверсионными отрядами на 10-12-ти танках, с десантом на броне в целях разгрома штабов вражеских войск, складов, нарушения линии связи, захвата «языков». В первую очередь необходимо было раз и навсегда отучить немцев от этой наглости, второстепенной же задачей было отловить, захватить или уничтожить тот самый необычный «ТИГР» с белым камуфляжем, который был уже в печенках у ставки. Командование было уверено, что у немцев появилась какая-то новая боевая машина с особыми тактико-техническими характеристиками, что явно придавало противнику уверенность при их лихих утренних рейдах в наших прифронтовых тылах.

      Согласно боевому распоряжению Ватутина, 242-я и 100-я танковые бригады должны были создать по 2 - 3 группы. Группы 242-й бригады просачивались между порядками противника в район Шаровка, Первомайский, а 100-й — в районСахны, Тарасовка, Новый Мерчик, и наделали много шороху в тылах у немцев. В ответ фашисты провели несколько своих рейдов. В одном из таких налетов на одно из тыловых хозяйств был замечен уже знакомый нам «Белый Тигр». Перед нашей противотанковой группой была поставлена задача – встретить «зверя», отбить от «стаи» и уничтожить, или по возможности дать захватить.

      Выполнить эту непростую боевую задачу нам помогали бойцы 145-го отдельного саперного батальона. В ночь на 8 августа из хвороста, снопов и других подручных материалов они соорудили макеты 25 танков и разместили их для большей убедительности в отрытых наполовину окопах в районе села Малая Писаревка. Что бы противник заинтересовался ложной позицией танков, макеты передвигали с места на место, чем создавали видимость наличия танковых резервов на этом участке фронта. По периметру ложной позиции, встали в засаду наши самоходки, и началась игра в кошки мышки. Специально ради этого два Т-34 всю ночь надрывали моторы на холостом ходу, изображая активность военной техники – рев двух дизелей в ночи был явно слышен далеко за линией фронта, потому, что буквально на следующее утро над позицией появился немецкий самолет-разведчик прозванный фронтовиками «рамой». «Фрийц» долго кружился над позицией, что было хорошим признаком – немцы клюнули на «пустышку».

     Поначалу «фрийцы» просто попытались разбомбить позицию с воздуха, но саперы быстро восстанавливали уничтоженные макеты, от чего видимо у разведки немцев возникло куча вопросов относительно этого участка. И вот в одно прекрасное утро из предрассветного тумана появился «он».

       Под утро 11 августа «белый тигр» вынырнул из утреннего тумана стальной холодной громадиной, за ним гуськом шли еще три «Тигра», «Пантера» и несколько Т-IV с пехотой на броне. И вот вся этавеселая компания очутилась  перед нашей засадой, выставленной ранее на этом танкоопасном направлении. Очень уж удобная была лощинка, грех был там не поставить капкан на зверя.

     После первых же выстрелов противотанковой артиллерии, немецкую пехоту сдуло с брони, ее тут же отсекли от бронетехники пулеметным огнем. Но танки не остановились, а ринулись на наши позиции. Отчетливо видел как дважды в борт этому белому «Тигру» попали бронебойные снаряды, однако  это его не остановило. Еще чуть-чуть и они бы смяли нашу роту самоходок, если бы к нам на помощь не пришла большая группа Т-34, впереди которой шла машина с большей белой надписью – «Тамбовский колхозник». Не знаю, что больше напугало немцев – надпись, или 20 советских танков, неожиданно появившихся с фланга, но немецкая колонна попятилась, открыв беглый огонь по приближающимся Т-34. Но тут окончательно раскрыли себя и мы. Немцы оказались под перекрестным огнем. В рядах противника началась паника, кто попытался развернуться, а кто сломя голову бросился в бой. Первым это сделал «белый Тигр», он буквально проскочил через ряды 34-рок и, на ходу развернувшись, открыл по нашим танкам огонь, оказавшись с ними на нашей линии огня. Пока наши самоходчики решали, как не попасть по своим машинам, фашист, уничтожив три наших танка, растворился в пороховом дыму от выстрелов. К тому времени балку затянуло дымом и пылью от разрывов, частично скрыв бой от нашей позиции.

     Наша Су-76М стояла в замаскированном капонире ближе всего к месту танковой «карусели». В какой-то момент, сквозь дым и пыль, я четко увидел в прицел знакомый белый борт «Тигра», однако стрелять не спешил, целился по каткам и гусеницам, понимая, что с этого расстояния, я его только поцарапаю. «Мой»… думал я, «Ща, я тебе крылья то белые по-обрежу»… выстрел… вспышка взрыва, и вопль командира лейтенанта Раздобудько – «ты кудистрэлив паршивец?!».

     Когда я глянул в прицел, то вместо белого борта «Тигра», увидел темно-зеленый борт объятой пламенем Т-34…. Лейтенант резко обернулся ко мне – на лице была ярость.

    «Пид трибунал пидешписля бою!» - перекрикивая канонаду соседних орудий, кричал командир. «Чого на мене дивишся? Стриляй… потим с тобой разберемось!!!»… И я стрелял – стрелял еще с большим остервенением, понимая, что наделал. В кого попал и сколько раз уже не видел… и попал ли. Перед глазами стоял тот самый зеленый борт нашего танка…

     Когда немцы откатились, и улеглась пыль, перед нами открылась во всей красе картина этого боя, который я не забуду наверно никогда.

    На поле осталось пять горящих немецких машин, две из которых на поверку оказались «T-IV» снавешанными на башню дополнительными бронеэлементами, что делало их силуэт схожий с «Тигром». Только вот среди подбитой и уничтоженной немецкой техники, танка с белым камуфляжем не было. А вот наших подбитых танков было около десятка. Два из них выгорели полностью, и одним из выгоревших был как раз тот, в которого я попал во время боя. У экипажа явно не было шансов. Попал я ему прямо в моторный отсек. Правда, почему-то машина стояла орудием, направленным в мою сторону, как будто всматриваясь туда, откуда прозвучал смертельный выстрел.

     Командир ушел на доклад, с остервенением пиная багульник, а механик-водитель, литовец, ефрейтор Шабанас, принялся меня успокаивать, мол, «в бою разное бывает….и по своим стреляют и свои убить могут». Только вот утишало это плохо. И тут смотрю – идет наш Раздобудько в сопровождении командира бригады…

    Слышу, мол «где он?». Ну, думаю… все.. трибунал, штрафная рота... может хоть кровью дадут искупить вину.

    Спускаюсь с брони. Подходит Комбриг и без всяких переходов, хлопает по плечу со словами…. «Молодец», «глазастый»! Фамилия?!

Славко…. Ефрейтор Славко…. – отвечаю.

     А сколько тебе лет? – прищурился Комбриг.

    18-ть, исполнилось….уже - соврал я, хотя знал, Роздабудько помнит, когда у меня день рождение и что 18 мне будет лишь в следующем месяце, это первое что он из меня выпытал, после того как я попал в его экипаж. Но он и бровью не повел, что бы меня не выдать.

     Видать вид у меня был настолько ошарашенный, что Роздобудько попытался тут же меня выручить, вклинившись в разговор со словами – «Я ведь тоже не заметил крестов товарищ полковник! А он, молодец, сразу расшифровал «бандита»… Он у нас лучший наводчик в роте. И в газету «Советская Украина» статьи и стихи пишет, в общем, достойный кандидат в партию»! И «За отвагу» имеет, ее ему сам Рокоссовский со своей собственной груди снял, ханкинголовскую… - осекся командир самоходки.

   - Так уж и со своей груди? -   Комбриг раздраженно прищурился на Раздобудько -   За что медаль?

   -  За удачный выстрел, - отрапортовал я.

   -  За пять удачных выстрелов, - поправил Раздобудько.

   -  Ну, пять…- поправился я.

     Это была классическая танковая засада, пять вражеских «Т-IV» остановились бортом ко мне цепочкой, после того как идущий впереди вражеский танк подбила одна из наших САУ. Оставалось только открыть огонь  - пять выстрелов по бортам. Два выстрела по ведшему и замыкающему, и потом три добил в середине, пока они разворачивались. Этот бой как оказалось, с переднего края наблюдала группа высокопоставленных штабных офицеров, среди которых оказался генерал Рокосовский. Он подошел к машине выяснить, кто стрелял, а найдя в самоходке меня, еще сильнее удивился… пацан наводчик. Он тогда из планшета медаль достал, и мне на грудь приколол, со словами к своему ординарцу, мол «оформишь потом»… А ты носи – заслужил, сказал он мне, - как сейчас помню этот эпизод…

     - Молодец, - вырвали меня из воспоминаний громогласный голос комбрига, - раз ты такой глазастый, дело будет к вам всем. Раздобудько, за мной. Комбриг, в сопровождении семенящего сзади Раздобудько пошел в строну КП.

     Поняв, что меня уже не арестовывают, и даже награждать собираются, я все же решил промолчать, убрав удивленное выражение со своего лица. Стало ясно, что попал в кого нужно, только до меня еще не дошло, почему именно наш Т-34.

     Как потом оказалось – Т-34 был с фашистскими крестами, прикрытыми брезентом. Эту захваченную ранее нашу машину, фашисты использовали для разведки и засад. Вражеская Т-34 шла впереди немецкой колонны, выявляя огневые точки, и пока наши разбирались, кто, откуда, «засвечивала» их местоположение, передавая координаты и по возможности нанося удар с тыла. Это была та самая Т-34, которая появилась за 20 минут до появления немецких танков у нас на фланге, но ее появлению тогда никто не придал значение, так как примерно в том, же месте была позиция наших 34-рок. Но вот по какому стечению обстоятельств ее нашел мой снаряд, я до сих пор теряюсь в догадках. Стрелял то я в «белого тигра» - а он, как будто прикрывшись трофейной «тридцатьчетверкой», бросил всех, исчез в том же предрассветном тумане и дыму, откуда появился. 

     Вызванная фронтовая авиация никого не нашла… «Белый монстр» опять исчез, как будто действительно был поражением каких то потусторонних сил.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

ВАРИАНТ НА ПРОЗЕ РУ

Александр РУЧКО