БИЛЕТ НА МАРСИАНСКИЙ ЭКСПРЕСС

     Я человек сентиментальный.  Не смотря на то, что в наличии физического билета для того что бы сесть на какой либо рейс, давно уже отпала нужда, из-за множества различных способов зарегистрироваться дистанционно, или с помощью личных электронных систем связи, я все равно обязательно покупаю физическую копию этого самого билета. Конечно это уже не тот знаменитый клочок бумаги, проданный впервые в Англии в 1830 году на первый железнодорожный поезд на линии Ливерпуль-Манчестер, это уже полупрозрачная карточка, изготовленная на основе редкого минерала с Марса, он светиться в гравитационных полях планеты – на Земле традиционно ярко синим цветом, на марсе ярко красным.  Чем дальше от Земли, цвет билета постепенно изменяется. Представьте себе как ваш билет на рейс, превращается из бледно-голубого до сначала желтого, потом оранжевого, а на подлете к Марсу – становится красным. Обязательно купить такой билет, это моя дань детству и воспоминаниям, о первом моем полете на Марс.
     Кстати, вы в курсе, когда был продан первый билет на космический корабль? В 2001 году, пассажиру Деннису Тито, первому космическому туристу на космический корабль «Союз», стоил он тогда целых 20 миллионов  старых долларов. Серьезная сумма на то время. С тех пор, коммерческие билеты на космические корабли, стали этаким символом мечты человека слетать в космос. Для меня же – это скорее ритуал, чем необходимость. Я их коллекционирую – каждый маршрут в космосе имеет свою эмблему и несет отражение культуры планет, куда я летал, традиции рейсов которые посещал, и компаний, чьими услугами пользовался.  Каждый билет в моей коллекции, это произведение искусства.  Особое место в этой коллекции занимают билеты «Марсианского Экспресса», из раза в раз, они всегда разные – и чем чаще ты им пользуешься, тем больше он дает возможностей в будущем на этом рейсе. Моя цель – билет Марка Твена. Он так и называется. Компания оператор экспресса выдает его выдающимся пассажирам, или же тем, кто воспользовался их услугами более в более чем 1000 рейсов.  Это «вечный билет», такой, какой выдали   в 19 веке писателю Марку Твену в американской железнодорожной компании  за серию статей об их деятельности.

     Билеты я заказал, но надо было их успеть забрать перед полетом, а мы явно успевали лишь к старту, поэтому пришлось звонить другу, что бы забрал их в кассе космовокзала до нашего приезда.
     Летим на Марс, а дальше прыжок на Центавру, сын еще так далеко не летал, поэтому многие вещи для него были в новинку.  Нас ждала Альфа Центавра «Б» - первая обитаемая планета ближайшая к нашей системе, по крайней мере, на момент когда человечество туда добралось.  Однако что бы стартовать так далеко, хоть это и самая близкая к нам звезда, нам придется сначала сесть на межпланетный маршрут «Земля – Марс», а уже потом прыгнуть на межзвездном корабле на 1,34 парсека на самую истоптанную человечеством обитаемую планету ближайшую к нам – Ценориум – или как ее называли раньше Центавра «Б». Когда то на этой планете бушевала большая война, и мне, как директору самого крупного на земле оружейного музея GUNMGAZINE, были интересны любые находки, связанные с инопланетным оружием. На этот раз, исследователи из института им. Кура Баслачева нарыли, где то в джунглях Ценориума военный бункер тамошних аборигенов, который был похоже в самом пекле боевых действий войны, которая бушевала около 500 лет до высадки людей.  В общем, полет обещал быть интересным. А так как лететь было не так далеко, решил захватить с собой сына, Николая.  Да, забыл представиться, инженер Александр Морер, профессор эволюционной оружейной инженерии,  факультета Палеооружиеведения,  кафедры Ксенотехноархеологии, института дальних космических исследований имени Кура Баслачова. Специализация – исследование древнего и внеземного оружия, тактика и его влияние на развитие цивилизации. Сын Николай – ученик старших классов, увлекается журналистикой, заявил, что хочет написать очерк о находках Ценориума на школьный портал. Пришлось, взять с собой, сорвав его с тренировок по стрелковому спорту, и навыдумывав историй директору школы. Да пусть проветрится, а то школа-тренировки, тренировки-школа. Правда спорт и его спортивные успехи, это пропуск в университет без экзаменов, но все же, надо как то отвлекаться. Меня отец в горы водил с собой в таком возрасте…. на Марсе, а тут простая прогулка в соседнюю звездную систему, да еще с комфортом. В общем – полетели.
     Ближе к Земле, за орбитой Марса в сторону Солнца, были свои ограничения скорости. Эта область Солнечной системы, между Марсом и Землей, превратилась в своеобразное космическое шоссе, наполненное множеством кораблей, торговых флотов, исследовательских экспедиций и перевозок.  В этой области плотное присутствие кораблей, направляющихся в обе стороны, что создало визуальный ландшафт из мерцающих огней и светящихся точек на темном фоне звезд. Плотность движения тут была достаточно большая, и что бы избежать столкновений были запрещены ускорения выше определенного предела, поэтому с Земли на Марс можно было долететь не так быстро, как представляли себе фантасты прошлого, но и не так медленно, как летали межпланетные корабли прошлого.  Самый медленный пассажирский транспорт, курсировавший между Марсом и Землей, назывался «Марсианским экспрессом», потому что никогда нигде не останавливался, и использовал эффект так называемой «гравитационной рогатки», что бы сделав круг вокруг Земли улететь обратно к Марсу.
     "Гравитационная рогатка" или маневр "гравитационного захвата" — это метод использования гравитационных полей планет и других небесных тел для изменения курса и скорости космического корабля. Путешествие от Земли до Марса с использованием подобного метода начали применяться сразу после первой высадки на планету. Маршрут занимал несколько месяцев, так как среднее расстояние между Землей и Марсом составляет около 225 миллионов километров.  Если пользоваться лишь одной гравитацией планет, лететь нам было бы очень долго, поэтому за пределами планетарного сектора, корабль получал разгонный импульс основными двигателями ГСД. Тот самый - Гравитационно-сжимающий двигатель (ГСД), значительно сокративший время полета от Земли к Марсу.
      Что такое ГСД пришлось объяснять сыну чуть ли не на пальцах. Хотя уверен, что пока я придумывал сложные технические термины, он уже успел подсмотреть описание в глобальной сети.  С инженерной точки зрения  очень интересное изделие – появись на тысячу лет раньше, наверно кроме как оружием оно не стало. Способность гнуть бронеплиты любой толщины даже в лабораторных условиях, такое бы наши предки обязательно собрали в виде гравитационной бомбы или чего почище.  Дикие времена, дикие нравы….
    ГСД установленный на «экспрессе» маломощный, хоть и  использует тот же принцип гравитационные поля и принципы сжатия пространства-времени для создания "пузыря" вокруг корабля, что и крупные межпланетные и межгалактические корабли.  Эта технология позволяет вот уже больше 100 лет  человечеству путешествовать через космос со скоростью, близкой к световой.  А после открытия подпространственной системы гравитационных тоннелей, дальность перелетов стала исчисляться десятками сотен световых лет.
     После открытия гравитационных волн и появления технологии управления временем, появилась возможность создать технологию искусственного управления гравитационными волнами и волнами пространственно-временного континуума.  Корабль сжимает пространство впереди по курсу и расширяет его за собой, что позволяет перемещаться по пространству с максимально известной скоростью, как в космосе, так и в гравитационно-пространственных тоннелях.  Самая ценная особенность этого двигателя – стартовый импульс.  Благодаря гравитационно-пространственно-временному пузырю прыжок никак не ощущается в корабле. И это, несмотря на мгновенный набор скорости, до световой.  Правда прыгать в пределах нашей системы безопасно только в соответствующих транспортных коридорах или же через специальные подпространственные ворота за ее пределы. Все они расположены за орбитой Марса, там же, где так же находится тормозной коридор для всех прибывающих в сектор межпланетных, межзвездных и межгалактических кораблей.
   Энергетическая установка ГСД работает на принципе деления атомов в ректоре, с топливом синтезированном из темной материи. Она дает фактически безграничную энергию маленькой карманной звезды. Единственное ограничение - время включения таких двигателей в обитаемой зоне Солнечной Системы, так как пузырь дает сильные помехи в пространственно-временном континууме в очень значительном радиусе от корабля, причем далеко за трехкилометровой зоной гравитационного воздействия, поэтому на его использования в карантинной зоне Земли введено ограничение в виде очень узкого разгонного коридора.
     Используя гравитационную рогатку, космический корабль производил торможение, полет вокруг Земли и Марса, потом уходил на маршрут, проходя через определенные гравитационные точки, что экономило топливо, на маневрах используя гравитационные поля планет. Потом на удаленном участке, срабатывал ГСД, далее уже корабль, используя гравитационные рулевые двигатели оттормаживался все оставшуюся дорогу. Без импульса полет может занять от 4 до 9 месяцев в зависимости от точного плана полета, скорости корабля и точного использования гравитационных маневров для ускорения.  С импульсом время полета сокращалось до двух суток и даже до часов. Такой способ передвижения позволяет минимизировать расход топлива и энергии, что делает его безопасным для маршрутов между планетами в Солнечной системе.
     Вообще, на маршруте было два «Марсианских экспресса»,  первый и второй. Они всегда пересекались, где то посередине маршрута, как фуникулер на горке, когда один поднимается, другой опускается и посередине все друг другу машут через окна в соседний фуникулер. 
     Что бы попасть на «Марсианский экспресс», нужно было дождаться его прибытия на орбиту Земли, и догнав на орбитальном транспортном корабле, пересесть на него.  Эти очень древние корабли, курсировали между Марсом и Землей на протяжении более чем 70 лет. Их и ремонтировали на ходу, не останавливая.  Правда, ждать следующий экспресс, если ты опоздал на этот, нужно было двое суток.  Конечно, сегодня на Марс можно было добраться и быстрее на чартерных межпланетных кораблях за 10-15 часов. Но я бы хотел, проделать с сыном этот маршрут в комфорте кают экспресса, а не скрючившись в креслах какого то чартера.  Да, быстрее, но на экспрессе хоть и медленнее, зато как на круизном морском лайнере века 20 или 21 вальяжно рассекающем воды средиземного моря, медленно курсирующего от порта к порту.
     Можно было бы и быстрее, но двигаться приходится по общему «Магистральному коридору».  Эта область стала своеобразным космическим шоссе, где путешествие кораблей замедлено из-за высокой плотности движения межпланетных кораблей. Скорость судов ограничена для обеспечения безопасности и избежание столкновений и повреждений своим ГСД соседних кораблей. Несмотря на то, что под «плотностью» подразумевается расстояние между межпланетными кораблями десятки или даже сотни километров, при таких скоростях – это очень высокая плотность движения, где пилотам и командирам нужно быть очень бдительными соблюдения безопасности на каждом этапе полета. Это место стало парадигмой для жизни и работы в космосе. Все, кто путешествует через этот космический шоссе, знают, что оно представляет собой грань между безопасностью и опасностью, между скоростью и предельной осторожностью. За пределами «коридоров» летали только военные и спецслужбы разных мастей, ну и «Марсианский Экспресс» у которого был свой особый коридор.  Ему никто не мешал, и полет на «экспрессе» был экономично выгоден из-за того что он практически не использовал топливо, только для коррекции скорости и курса, да и летать на Марс на экспрессе за столько лет, стало настоящей традицией.
     Марсианский зал космовокзала с огромной яблоней посредине под стеклянным куполом, это визитная карточка для марсианских маршрутов. Яблоня Карла Сагана астронома и научного популяризатора 20 века, вернее высажена в честь его.

     Сын как то спросил – что тут делает дерево в этом огромном зале. Пришлось пытаться объяснять ему кто такой Карл Саган и, причем тут яблоня и Марс. Правда, и в этот раз, пока я умничал, сын уже все нашел в мировой информационной сети, при этом, похоже, слушал меня лишь из уважения. Или делал вид, что слушает.
     - Ты же слышал про фразу «Яблони на Марсе»? – рассыпался я в объяснениях, - Саган был одним из самых ярких исследователей космоса и активно обсуждал перспективы заселения Марса и возможность трансформации планеты для обитания человека. Его работы, включая телепрограммы и книги, вдохновляли людей думать о будущем человечества в космосе, в том числе и о возможности выращивания растений на Марсе, в том числе и яблок.
     - И на Марсе будут яблони цвести, -  подытожил мой рассказ, сын, и уткнулся в коммуникатор.
     - Нашел, ну молодец, чего тогда спрашивал? -  развел руками я.
     - По привычке… - буркнул он, и тут же выпрямился, на лице появилось удивление.
     Я проследил за его взглядом, и сначала ничего не увидел, но потом часть ствола яблони вдруг шевельнулась. Применив старый добрый тест на «осознанное наблюдение» и прищурив глаза, я внимательно еще раз посмотрел на то, что мне показалось иллюзией – она отбрасывала тень, значит это реальный объект, но это было…. Дерево и оно шевелилось.
     - Спокойно батя, - вдруг вальяжно выдал мне сын, - я тоже решил, что мне почудилось, но потом я рассмотрел его,  это Ксел’фан, мы их изучали на ксенобиологии в школе. Правда честно, половину я реально проспал.
     - Мама родная…. Ксел’фан, - как же я не догадался, я ведь видел их уже раньше, но этот какой-то уж очень «матерый», аж с деревом слился.
     - А много таких как он в космосе? – поинтересовался сын.
     - А что, у тебя в твоей умной коробке не написано? - хмыкнул я, кивая на персональный коммуникатор.
    - Написано, но ты их должен был лично видеть, - не унимался сын.
   - Видел, и не только таких,  ты даже не представляешь, как могут выглядеть разумные существа, Ксел’фан  это как классический гуманойд в космосе, только среди деревьев. Ксел’фаны являются первыми разумными существами растительного происхождения, которых встретило человечество в дальнем космосе. Их  тело состоит из гибких, но чрезвычайно прочных волокон, напоминающих смесь древесных тканей и биолюминесцентных грибков. В обычной форме Ксел’фан выглядит как массивный клубок переплетённых лоз, окутанных мхом и покрытых яркими фотосинтетическими листьями, которые могут менять цвет в зависимости от окружающей среды. Однако Ксел’фан способен адаптировать своё тело, принимая облик других существ, маскируясь под животное, камень или даже искусственный объект.
     - Ничего себе, он как земной хамелеон? – округлил глаза сын.
     - Ну, почти, какое то время они были не самые первые в пищевой цепочке своей планеты,  этот походу с родом с планетыгард , гигантского мира с плотной атмосферой, насыщенным зеленым кислородом и фосфором, который постоянно создает слабое свечение в атмосфере. Планета почти полностью покрыта густыми джунглями, где растительность образует сложные экосистемы. Здесь господствует симбиоз, и своя форма жизни связана с отдельными организмами. Если бы они не умели сливаться с растительностью, их бы просто всех сожрали до того, как они стали разумными.
     - Ак то может быть врагом дерева? – удивился сын.
     - Хищник, ты думаешь только в животном мире есть хищники? Во вселенной возможно все. Я кстати встречал хищные камни.  В одной экспедиции на Титаниум, когда я был аспирантом, мы наткнулись на хищные камни и прозвали их «голем», так, кстати, они сейчас и названы в каталоге Селезнева, в разделе хищники вселенной.
     - И камни были разумные? – не унимался сын.
     - Нет, камни как раз были неразумны. Они были на вершине пищевой цепочки, не нашлось хищника способного погрызть камень, поэтому они так и остались представителями дикой природы, а вот Кселофаны, что бы стать разумными, прошли долгий путь от самой низшей ступени пищевой цепочки, до самой высшей. Климат Зеленгарда нестабилен, с частыми бурями, которые одновременно уничтожают и регенерируют биомассу. В условиях такого нынешнего цикла разрушения и возрождения местная флора и фауна развили быструю мобильность и адаптивность , благодаря которым Кселфану эволюционировали в самостоятельного разумного существа, - я еще раз глянул на «буратино переростка» щупающего яблоню, действительно зрелище было необычным.
     - Что он делает? – поинтересовался сын.
     - Не знаю… дерево наверно изучает, может, пытается, общается, кто их разберет.
     - Странные они и необычные, - подытожил сын.
     - Даже не представляешь себе, что я не встречал на станциях в космосе, но вот ни одного гражданского Кселофана я не встречал, либо наемники, либо военные. Они прекрасные разведчики. Интересно, кто этот… - прищурился я, наблюдая за движениями деревянного существа.
     - Разведчики? – удивился сын.
     - Да, и разведчики, бандиты и шпионы, они могут принять подобие даже человека, правда с близкого расстояния это будет видно, а вот с 10 шагов, можно и спутать. Надеюсь у этого с документами все в порядке… - начал было я.
     - Вы вовремя! – из толпы к отцу и сыну выпрыгнул мой хороший знакомый, научный сотрудник Института Времени, Семен Лавриков, - посадка еще не началась, билеты я вам принес, привет Николай! – панибратски хлопнул он по приветственно выставленной руке сына.
     - Извини, конечно, что я тебя выдернул с этими билетами, честное слово, не хотелось лететь следующим экспрессом, а ты говорил у тебя есть на марсианской линии связи, - пожимая руку проговорил я.
     - Да не стоит, я сейчас совершенно свободен еще две недели, - гордо заявил Семен.
     - Что так? – удивился я
    - Отстранили от работы во временных локациях на полтора года, и вот представляешь, через две недели опять я в строю! – вытянулся Лавриков.
    - Это за то дело с картиной? – улыбнулся я.
   - Так ведь отлично получилась! Чего они взъелись! – всплеснул руками Семен.
   - А я не знал, что тебя так надолго отстранили, а то бы взял бы тебя с собой в экспедицию на Вегу, мы там боевой звездолет полувековой давности из болота вытаскивали.
    - Да ну вас с вашими пиявками! – хохотнул Лавриков, я его лучше в восстановленном  виде посмотрю. В какой музей вы его передали?
   -  Музей дальних космических исследований и авиации Pima в Тусоне. Мотнись, сели хочешь посмотреть, и представить, как мы его из болота тянули.  Там пиявки с крокодилов величиной были, - показал я ему руками размер живности, с которой пришлось столкнуться на болотах Веги 21.
     - Не ну вы маньяки, - деловито цокнул языком Семен,  – а твоему музею, что то перепало?
     - Курсовые импульсные пушки, и парочка управляемых адаптивных ракет.
     - Надо к вам тоже заглянуть, - махнул он рукой.
     - Заглядывай, когда мы вернемся с Центавры, - нормальный этот парень Семен, креативно мыслящий, - проговорил я себе под нос.
     - Это как? – поинтересовался сын.
     - Да была, в общем, у нас с ним история общая, - начал я рассказ. Полетели мы как то в Сектор «Немо»,  в галактике Дракон, сама по себе галактика, по мнению специалистов из института Кура Баслачева, находится не на своем месте. Она должна была быть еще дальше от нас в хвосте нашего Млечного Пути, ближе к пограничной зоне отделяющей нас от «Зоны потухших миров», потому что там большая масса звезд входящих в галактику – старых и тухнущих.  Понятное дело, если искать древние цивилизации, то это именно туда. К слову сказать, в институте дальних исследований, до сих пор спорят – наша ли вообще эта галактика, и не захватили ли мы ее Млечным Путем, пролетая через древнюю вселенную буравя ее звездной волной нашей молодой вселенной, перемалывая все, что было перед нами. В любом случае – мы искали там  следы погибших цивилизаций, и мы их там нашли в большом количестве.
     - Цивилизации? – заинтересовался сын.
     - Нет, только их следы, и там до сих пор пытаются выяснить погибли ли они на своих планетах или же куда-то улетели, но следов там полно.
     - Мы изучали «Зону потухших миров» в школе, и удивительно, что есть галактики со старыми звездами перед  «Зоной галактического перешейка» а не за ней, - философски заметил сын.
     - Да, редкость, но как видишь, такие галактики есть. Правда они очень маленькие, как и «Дракон». Ну, так вот – прилетаем мы на Лун-4, на одной из планет этой системы Лун-4Б была китайская исследовательская миссия. Они изучали древние развалины некогда развитой промышленной цивилизации, которая судя по всему, погибла в войне друг с другом, так и не выйдя в космос. И таких цивилизаций по галактике разбросано много – отчасти это есть ответ на Парадокс Ферми… их там действительно не было и не потому, что не было, а потому что все умерли.  Ну, так вот, Институт Времени с нами привез портативную машину, для запуска дрона в прошлое, что бы понять временные рамки, когда и как эти существа погибли. Как сейчас помню, установкой руководил Семен, я же занимался исследованием предметов опознанных как палеооружие инопланетного происхождения, для этого меня тогда и вызвали. И вот стоим мы в огромном зале с квадратными сводами, назначение которого я не знаю до сих пор, и тут из кучи металлолома на нас выкатывается шар с пушками наперевес. Робот, представляешь?! 5000 лет ни одной живой души, а эта железка действовала! И давай по нам пулять чем-то вроде «рельсотрона», причем стрелял, пока не перегрелся. Хорошо, что я воткнул гравитационную баллистическую защиту – «Инерционная штора» называется, она анализирует опасность, параметры угрозы, и тут же настраивает поле в максимальной эффективности пространственной деформации, тормозящей и останавливающей или даже отражающей любой летящий снаряд, любого калибра. Ну, думаю, «чурбан железный», ща мы тебе гайки то и повыкрутим. А он гад, за нами наводится через «штору», тут то я понял, что у него телевизорное наведение, потому что «штора» кроме отражения летящих объектов скрывает цель, отклоняя световое излучение. То есть свет отражается куда угодно, но не обратно в объектив этому железному «динозавру», а он нас четко видать видел. Те, кто его делали, тоже были теплокровными. Говорю Семену первое, что на ум пришло – мол, не отходи далеко от «шторы», у него тепловизорный прицел или что-то на него похожее.  А он мне кричит, мол – коммуникатор в вездеходе остался, нужно помощь вызвать.
     - Подожди… подожди пап… а разве тепловое излучение не имеет ту же природу что и свет? Гравитация искривляет траекторию любого вида электромагнитного излучения, включая инфракрасное, это физика младших классов! – насупился сын.
    - Представляешь! А он нас видел! Это уже потом, когда мы эту железяку разобрали, а потом по частям на Землю доставили, выяснилось, что в первых на нем стоял очень эффективный источник питания, 5000 лет без подзарядки! Ох, ученых набежало!... а потом выяснилось чем он в нас целился – действительно он видел тепловую сигнатуру через гравитационную штору, что раньше было просто нереальным! Эта система была основана на неизвестной нами ранее форме излучения, которое взаимодействует с гравитацией! Как только мы это выяснили, тут же набежало много военных! Представляешь себе лучевое корабельное орудие, пробивающее гравитационный щит космического крейсера!  Вопреки всем теориям Эйнштейна! Ну, вот… именно такую технологию мы и нашли на той планете.  Хорошо, что они не успели создать лучевой аналог своего «рельсотрона» иначе бы нам тогда хана была бы.
     - И что? – хмыкнул сын.
     - Теперь эта технология стоит на вооружении нашего флота – «Щитокол» называется.  В его разработке и я поучаствовал.
     - Так как же вы тогда из-под огня выскочили? – не унимался сын.
     - Представляешь, Лавриков как услышал про телевизор, как человек лишенный глубоких познаний в физике, не стал мне возражать, а сделал то, к чему бы я при своей слепой вере в теории Эйнштейна, никогда бы не додумался…  Схватил с вездехода углекислотный огнетушитель и давай из него поливать тот железный шар. Достать, до него не достал, а вот штору для его модернизированной телевизорной системы создал. Холодным облаком испаряющейся углекислоты. Он как нас потерял из прицела, так и деактивировался.  Ну а там дело техники, мы с двумя огнетушителями распыляя их перед собой, подошли к нему сзади, и я его просто разобрал и отключил.
    - Другими словами твой «Щитокол» на основе тех же технологий, не такой уж безупречный?
    - Тссссс… а вот это уже секретная информация,  – подмигнул ему я,  - да, уже есть технология которая остановит и «Щитокол», но это пока закрытая тема для обсуждения в прессе.  
     - Слыш, пап, а этот куст до сих пор хоровод водит вокруг дерева, - вдруг заглянув через мое плече, без всякого перехода на другую тему разговора, заявил сын.
     - Любопытно? – хохотнул я.
     - Жуть как! – воспрянул духом сын.
     - Ладно, бери, - я снял с носа свои «Синегласы», высокотехнологические очки дополненной реальности с особыми «Линзами Омни». Со стороны очки очками, но в целом это устройство было способно охватывать полный спектр возможностей – анализ окружающей среды, связь и прочие шалости современного разведчика, я же директор не магазина игрушек, а известного оружейного музея, и экспонаты у меня тоже не игрушечные.
     Сын напялил «Синегласы» и начал разглядывать, что делает умное дерево у обычного дерева.
     - Слышь пап, он муравьев с дерева собирает, похоже, а они к нему косяком идут, - оживленно подпрыгнул сын.
     - Может он ими питается, - отмахнулся я.
     - Да нет, они к нему, куда то по щупальцам залазят в середину а он их как будто собирает, - рассматривал сын действия разумного дерева через многократный электронный зум.
     - Ну-ка дай глянуть, - не выдержал я. Напялив на нос «Синегласы» я начал внимательно изучать телодвижения «разумной колоды». Действительно, он как будто собирал с дерева существ, похожих на муравьев…  я сам себе сказал существ? Приблизив максимально щупальца Кселофана, я еще раз внимательно рассмотрел муравьев. Они были явно не земные, потому что таких я еще не видел, и да, действительно, похоже они грузились на разумное дерево, как на транспорт, стройными рядами. – Не нравится он мне, и он, и его муравьи. Надеюсь, он летит не нашим рейсом.
     - Па, пора грузиться на рейс, - подал голос сын.
     - Да, - как будто очнулся я, - лес с ним с этим Кселофаном, летим на Марс, - махнул я двум роботам носильщикам, тащившим наши чемоданы.
      Правда на входе на орбитальный челнок я все же подозвал офицера службы безопасности и сообщил о странном деревянном пассажире в зале ожидания, заметив, что по ходу он мог провозить контрабандой, какую то живность в виде муравьев, а это уже совсем подозрительно на мой взгляд. Офицер службы безопасности со мной согласился, и, поблагодарив, удалился в зал ожидания.  Правда, чуть позже, перед самым стартом, он же мне сообщил, что никакого Кселофана он уже там, у дерева не застал и на всякий случай сообщил в другие залы космовокзала, что бы понаблюдали за пассажирами. Я тогда этой истории с муравьями не придал значения, а зря. Ну, кто ж знал….
      А пока, мы летели на Марс. 
     Темное звездное небо над стартовым полем дрожит в ожидании. Орбитальный корабль медленно отрывается от поверхности, и необычно тихо и изящно скользит в пространстве над посадочной полосой, как будто сам воздух, сама атмосфера подталкивает его верх как дирижабль. Плавность полета можно сравнить разве что с движением парусника идущего на всех парусах – без каких либо натужных ревов двигателя, без традиционного огненного шлейфа из дюз позади корабля. Гравитационные двигатели создают тонкие, едва уловимые волны взаимодействия с полем нашей планеты, словно перетягивая магнитные линии за собой, поднимая едва заметный вихрь из листьев на месте старта.
     Корабль ускоряется, плавно набирая высоту, оставляя в небе за собой едва заметное искажение в воздухе, как водяная рябь, оставленная движением парусника. На каждом этапе подъема корабль чуть подстраивает свое взаимодействие с магнитным полем Земли, словно музыкант, точно выводящий каждую ноту симфонии этого полета.
     Легкое подёргивание пола под ногами создавало впечатление, что Земля пыталась не отпускать корабль из своих гравитационных объятий. С каждой секундой панорама расширялась, открывая перед пассажирами бескрайние аж до боли в глазах горизонты. Города, леса сливались в один живописный ковер, разрезаний голубыми лентами рек и озер. Взлет становился все более стремительным, и вот уже стали заметны очертания континентов, окаймлённых бирюзовыми побережьями.  По мере того как корабль поднимался все выше, Земля начала медленно уменьшаться, теряя детали и превращаясь в идеальный шар, окаймлённый тонкой голубой линией атмосферы. Вид был захватывающим – от ощущения скоротечности человеческой жизни до осознания бескрайности космоса. Мягкое мерцание полярных сияний и рассеянные облака добавляли картине таинственности и красоты.
     Где то там позади по гравитационной орбите уже скользил корабль, который они догоняли и на который они направлялись. Напомню, что речь идет про самый медленный пассажирский транспорт, курсировавший между Марсом и Землей, назывался «Марсианским экспрессом», потому что никогда нигде не останавливался.
     Догнав несущийся по орбите межпланетный корабль, орбитальный челнок на мгновение замер балансируя на грани между атмосферой родной планеты и пустотой космоса, потом сделал рывок и мягко пристыковался с экспрессом.  Полет, который когда то, мог казаться сверхчеловеческим подвигом, сегодня выглядит почти естественным, как восход солнца над горизонтом Земли…
     Мы летели на Марс.

Александр РУЧКО
Киев 2024

Пролог к роману "GUNMAGAZINE"